Члена Норвежского комитета содействия СМОГу, 23-летнего студента-юриста Гуннара Йенгсета судили 9 февраля «далеко от Москвы» — в Ленинграде. Этим, вероятно, объясняется, что судебные власти осмелились пойти на некоторые уступки западному общественному мнению и постарались придать процессу известные черты законности. В зал суда были допущены некоторые аккредитованные в Москве западные журналисты и отец обвиняемого — адвокат Арне Йенгсет из Тронхейма.
Весь состав суда образовали женщины. Председательствовала 3. Антиошко. В качестве прокурора тоже выступала женщина — Вера Перфильева. Прокурор изложила официальную точку зрения на «дело» Йенгсета, пытаясь подвести распространение листовок под «злостное хулиганство, отличающееся исключительным цинизмом», оскорбляющее, к тому же, «честь и достоинство советских граждан».
Гуннар Йенгсет ответил, что он действовал как член организации, которая борется за права человека. Он провел мирную демонстрацию в защиту прав советских граждан. Содержание листовок, которые он распространял, — не оскорбительно для советских граждан. «Листовки мои содержали информацию, которая соответствует действительности. Общественного порядка я не нарушал и в хулиганстве невиновен».
Судья 3. Антиошко спросила Йенгсета: «Разве можно защищать Декларацию прав человека, нарушая законы чужой страны?». Ответ Йенгсета: «Я не нарушил никакого закона».
Усилия подобранных для этой цели «свидетелей» были направлены на то, чтобы представить выступление Йенгсета как нарушение порядка и уличного движения. Свидетель-милиционер простодушно рассказал при этом, как толпа бросилась подбирать листовки, которые ветром занесло в туннель для пешеходов, как этот туннель оказался забитым народом и людям пришлось переходить через улицу по мостовой, «подвергаясь опасности».
Это описание плохо вяжется с выступлениями других «свидетелей», утверждавших, что листовки были для них «оскорблением» и «вмешательством во внутренние дела страны» и что они, поэтому, этих листовок «не читали».
Прокурор Перфильева потребовала для Йенгсета двух лет концлагеря «усиленного режима», цинично добавив: «Он воспитан в атмосфере необъективных буржуазных представлений о нашей стране». Нельзя не согласиться с Перфильевой: после отбытия срока в концлагере Йенгсет приобрел бы вполне объективную картину, что такое наша страна под режимом коммунистической диктатуры.
Иностранные корреспонденты отмечают, что защитник Йенгсета, Семен Xейфец*, вел защиту умно и тактически убедительно. Он указывал на несостоятельность обвинения Йенгсета в нарушении общественного порядка и в оскорблении «чести и достоинства советских граждан» и соглашался лишь признать Йенгсета виновным в распространении листовок «враждебного содержания». Защитник предложил суду отпустить подсудимого на свободу, чтобы тот, «вернувшись домой, рассказал бы о советском правосудии и понял бы величие советского гуманизма. Пусть ваш приговор разоблачит лживые измышления о советской действительности».
По сообщению корреспондента датской газеты «Берлингске тиденне», в ходе судебного разбирательства между судьей 3. Антиошко и обвиняемым Йенгсетом возник такой диалог:
Йенгсет: Я приехал в Советский Союз, чтобы провести демонстрацию в защиту прав человека.
Судья: А в Норвегии можно проводить демонстрации без разрешения властей?
Йенгсет: Могу только сказать, что политические демонстрации происходят почти каждый день.
Судья: Но разве не нужно для этого разрешения?
Йенгсет: Это зависит от того, что это за демонстрация. Но какое это имеет отношение к моему делу? Если бы норвежские граждане даже стали раздавать листовки с требованием убрать существующее правительство и заменить его коммунистическим, то и это не встретило бы никакого противодействия властей.
Датский корреспондент отмечает, что после этих слов среди подобранной «публики» в зале суда начался смех и возгласы недоумения: в возможность таких порядков человеку, выросшему в условиях диктатуры, действительно трудно поверить.
*Семен Хейфец выступал защитником на процессе Фолькера Шаффхаузера.