Накануне суда меня вызвали в одну из комнат внутренней тюрьмы КГБ и в присутствии моего адвоката, прокурора и следователей, пожилой, с лысиной полковник сказал, что если я буду делать какие-либо заявления или отказываться от того, что говорил на предварительном следствии, то срок мне будет увеличен. А в том, что эта организация может устроить такую подлянку, я не сомневался.
Моей матери на момент ареста был 81 год, и каждый лишний день моего пребывания в зоне уменьшал возможность встречи с ней в этом мире. Кроме того, есть хорошая пословица: «Не мечи бисер…». Выступать было не перед кем. В зале сидели люди из пожарно-пограничного училища (так я называл чекистов), а судье мое выступление – пустая трата времени. Но сейчас я бы хотел выступить с последним словом перед своими читателями.
<...> Итак, вновь судебный процесс, и моими судьями будете вы, читатели.
– Граждане судьи, прокурор, адвокат, присутствующие!
Если Господь хочет наказать человека, он отнимает у него разум. Я совсем забыл, в какой стране живу. В стране, в которой ложь пропитала все поры общества так, что человека, который попытался сказать правду, – сажают на скамью подсудимых и дают срок. В стране, где человека за его убеждения, которые даже не противоречат Конституции, Уголовному кодексу и Декларации прав человека, называют «негодяем» и «идиотом».
– Гражданин прокурор!
Вы в своей «блистательной» речи, больше похожей на передовицу из газеты «Правда», назвали меня негодяем, из-за которого вы не можете построить светлое будущее. Мне только непонятно, зачем вам это светлое будущее, когда у вас такое прекрасное настоящее. Вот вы осудите меня за сказанную мною правду, и с чувством честно исполненного долга зайдете в ресторацию, возьмете «грамм сто пятьдесят» коньячку, закусите красной рыбкой и красной икоркой, и будет вам так хорошо и приятно, и все сомнения, которые, возможно, у вас были после моего осуждения, развеются и исчезнут. А меня повезут в «столыпине» в зону, где я буду за баланду создавать вам блага в вашем зарешеченном колюче-проволочном настоящем, а в светлом будущем вряд ли вы будете востребованы. Но если по большому счету, то меня нельзя считать тем препятствием, которое мешает вам построить светлое будущее. Неужели можно всерьез подумать, что написанные мною несколько стихов, которые вы не воспринимаете, могут нанести какой-то вред всей системе, которую вы защищаете? Главной помехой осуществления вашей мечты служат люди, стоящие у власти. Они, не моргнув глазом, недрогнувшей рукой подписали приказ о вводе войск в Афганистан, послав на смерть тысячи солдат и офицеров, которые сейчас погибают в чужих горах за чьи-то амбиции.
– Гражданин судья!
В процессе судебного заседания у меня возникло несколько вопросов.
Неужели есть статья в Уголовном кодексе, по которой собирание вырезок из советских газет наказывается в уголовном порядке? Я думаю, что нет.
Со мной разговаривало три психиатра, по-моему, даже кандидаты наук. Суд доверяет компетентности этих людей? Какой-нибудь документ о моем психическом здоровье оставлен в деле? Можно его прочитать вслух? (При ознакомлении с делом в 2004 году я нашел этот документ. В нем, кроме всего прочего, говорится обо мне: «...не терпел лжи и фальши. Нарушений мышления не обнаруживает. Заключение: На основании вышеизложенного комиссия приходит к заключению, что Миркин Борис Савельевич психическими заболеваниями не страдает. В период инкриминируемых ему деяний также психическим заболеванием не страдал, мог отдавать отчет в своих действиях и руководить ими. Вменяем»*).
– Гражданин адвокат!
Скажите, пожалуйста, какое у вас образование? Кроме юридического, у вас нет ли медицинского с психиатрическим уклоном? В своей речи на суде вы заявили: «Да он же идиот! Он собирал вырезки из советских газет». Поскольку собирание вырезок из советских газет не является уголовно наказуемым деянием, я имею полное право заниматься этим. Ваше определение моего занятия как действий «идиота» при наличии справки психиатрической комиссии, где я охарактеризован как человек с нормальной психикой, считаю клеветой и оскорблением моего достоинства. А клевета и оскорбление подпадают под действие статей 130 и 131 Уголовного кодекса РСФСР, и я бы мог привлечь вас к уголовной ответственности. Назвав идиотом человека, который собирал вырезки из советских газет, вы, таким образом, заподозрили в идиотизме всех сотрудников СМИ и цензоров, связанных с компетентными органами.