«Всякий раз джаз ухитрялся найти себе щель...»

Георгий Васюточкин

Один из пионеров ленинградского джаза вспоминает начало 1950-х, когда на заре Оттепели запретная музыка постепенно становится все более популярной.

...для тех, кто видел себя в контакте с этой системой, вопрос стоял иначе: как ее видоизменить …, какие социалистические и пересоциалистические партии устраивать. Для других вопрос был вопросом выживаемости, выживания. Нужно было дышать. Вот у гениального Бродского есть строчки:

Гражданин второсортной эпохи[, гордо]
признаю я товаром второго сорта
Свои лучшие мысли 
И дням грядущим 
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.

Вот борьбой с удушьем была жизнь и деятельность талантливых мальчиков конца 50-х (это строчки поэта Мих. Бунича), которые не стали 60-десятниками. Итак: 50-е годы. Давайте вспомним, какая музыкальная среда нас окружала, что поют.
С утра: 

...Пусть живет любимый Сталин
Много-много долгих лет…

или:

От края до края, по горным вершинам,
Где вольный орел совершает полет,
[О Сталине мудром, родном и любимом,
Прекрасную песню слагает народ].
А вечером, в качестве лирики выдают другое:
Буду ждать тебя заранее
У излучины реки.
Приходи же на свидание,
Я прочту тебе стихи
Про подружек про веселых
И затейливых ребят,
Про тебя, моя любимая,
Сразу три стиха подряд…

и дальше:

Ясной ночкою весенней при луне
Мой товарищ задавал вопросы мне.
Он спросил меня: я счастлива иль нет?
Только взглядом я дала ему ответ:

Посмотри, милый друг,
На полей золотую отраду.
Если наша любовь расцветает вокруг,
В ней объясняться не надо.

С такой дичью в ушах жить было совершенно невозможно. И поэтому те немногие, которые овладели музыкальным слухом, попытались выйти в другой мир, не имея возможности уехать из этой проклятой страны, на которой прочно укоренился коммунистический режим. И они искали этот выход посредством своего инструмента, джазового инструмента. Других средств жить не было. Но владение инструментом и обращение к подлинному джазовому мейнстриму сразу выводило из общения коммунистических функционеров с нами, потому что они этой музыки не понимали, не знали, но они знали, что на их глазах совершается что-то им неподвластное, не доступное их суду, и это нечто, их пугающее, обретает слушателя. То есть, на их, как они полагали, земле получает автономное существование совершенно другая держава.

… Подуло. Причем, вот этот порыв схватить глоток свободы, глоток воздуха, принимал иногда самые чудовищные формы. Курсант… училища, ночью, в казарме проходит по коридору, в кабинет начальника училища, пробирается туда и ловит джаз по радиоприемнику. За этим занятием застает его начальник училища. Все обходится благополучно. В России были нормальные люди. Но из идейных соображений этот конфликт закончился ничем.

Из оркестра прочно изгнан джазовый инструмент. Я помню, как в 1953 я ходил на концерт эстрадного оркестра под руководством заслуженного артиста РСФСР [Леонида Утесова] для того, чтобы посмотреть, как же выглядит настоящий саксофон. Ему разрешалось иметь саксофоны в качестве полулегального инструмента оркестра. И даже помню, где они звучали. В песне Модеста Табачникова «У Черного моря». Это было незабываемое впечатление. А еще тогда же Советы допустили страшную ошибку. Был выпущен [радиоприемник] Рига-6, 500 рублей старыми деньгами.

<...>  
Власти утратили над этим контроль на время. И те, кто мог это сделать, ходил зимой без пальто, но покупал инструменты. Но дальше возникает интереснейшая ситуация. Новый джаз изгнан… намертво. Но возникают студенческие музыкальные коллективы, эстрадные коллективы… В этих эстрадных коллективах обязательный репертуар: «Серенада Шуберта», «Вот солдаты идут», «Танец с саблями». Иногда удается, в основном барабанщику, сделать соло…

То есть ожидание джаза в городе поддерживается. Это как степной пожар.

[На танцах в домах культуры и заводских клубах появляются оркестры: которые играют джаз.] Ликеро-водочный завод, какие-то клубы, точки на Малой Охте, на Большой Охте, химико-фармацевтический институт, всего не упомнишь… А дальше я хочу, чтоб правильно поняли логику соотношений. Всякий раз джаз ухитрялся найти себе щель и расширить эту щель…

Запись мемуаров Георгия Васюточкина хранится в архиве Фонда Иофе