[Опубликовано в журнале «37». 1980. №19]
Недавно вышел в свет первый номер свободного женского журнала «Женщина и Россия». Это первый в Самиздате журнал «о женщинах и для женщин». Мало кому посчастливилось еще держать в руках эту прекрасно оформленную книжку, столь непохожую на то, к чему мы привыкли в Самиздате - к аккуратно-переплетенным, напоминающим диссертации фолиантам «Часов» или к потрепанным и разваливающимся в руках номерам «37».
Итак, журнал «Женщина и Россия» оформлен с большим вкусом и любовью. Статьи в нем предваряются иллюстрированными заставками и фотографиями авторов. Но что скрывается за привлекательной формой? Мы бы сказали - ад. Статьи /почти все, за редким исключением/ кричат и обличают, недоумевают и проклинают. Апокалиптичность их тона бросается в глаза с первых же строк. Вот, например, как начинается статья о родах:
«Этот кошмар не кончится. Он теперь не кончится никогда. Он остался в тебе. Как остается вопиющее преступление, как замирает в нас ужас, как в нашем сознании застывает смерть./Р.Баталова «Роды человеческие»/
Или:
«Вот теперь уже все, вот теперь я уже видела самое страшное. Больше мне ничего не покажут, можно уже и назад возвращаться: дошла до предела и за предел заглянула. Читайте...» /Ю.Вознесенская/
Женщина - наиболее уязвимый элемент общества. И ее страдания отражают бедственное положение нашего общества с наибольшей остротой. Удивляешься только, и почему раньше никто не додумался издавать женский журнал? Ведь многие понимали, как важна проблема «женщин» тем более женщины в России. В проблему эту вкладывали глубокий, эсхатологический смысл: «В России ничего не произойдет, пока в ней не заговорят женщины» - сказал один из наших писателей. Другой же полушутливо заметил: «Если евреи стали креститься, а женщины издавать свой журнал, то скоро будет конец света».
Некоторые же прямо высказываются за наступление нового матриархата, невольно вспоминаются древние апокрифические пророчества /Евангелие от Фомы, например/ - в конце времен не будет ни женщины, ни мужчины... В духе этого пророчества высказался еще один деятель нашей культуры: «Я не встретил в Ленинграде ни одного мужчины, кроме женщин». Журнал доказывает, что женщина у нас отнюдь не «декоративный пол». На ее плечи возложено все. Они - современные мученицы. Их положение представляется столь невыносимым, что чудом кажется сам факт их физического выживания. Смело, остро и конкретно ставит журнал самые насущные вопросы нашей жизни. Женщин касается все:
Проблема детского воспитания:
«Детские ясли и сады - самые губительные учреждения в системе здравоохранения страны» /В.Голубева «Обратная сторона медали»/
«После этого я этот лагерь назвал пионерский концлагерь» /Из воспоминаний Вани Пазухина «Золотое детство»/
Проблема «материнской» семьи:
«Женщины - независимо от образования, от социального и материального положения - стремятся избавиться от своих пьяниц-мужей. Мужчина перестает быть отцом, становясь лишь производителем. Чаще всего семья рушится не оттого, что новая любовь затмевает старую, а оттого, что дети просят мать избавить их от такого отца». /Н.Малаховская «Материнская семья»/.
Проблема бесчеловечного обращения в роддомах:
«Ты попала в полную зависимость от тех, кого сначала презирала - они разгадывали глупые кроссворды, - от тех, кого ненавидела потом - они беседовали о посторонних вещах под крики ужаса...»
«Красные простыни. Огромные от боли глаза. Искусанные губы /ногти предусмотрительно остригают в приемной/. Взмокшие рубашки. Спутанные волосы.
- Почему все вместе?
- Таких много.
- Но ведь это человеческие существа!
- Оставьте философию. Ложитесь и рожайте.
- Вы грубы.
- Здесь иначе нельзя.
- Напротив, эти женщины как никто иной нуждаются во внимании и добром слове.
- У нас много работы...»
/Р.Баталова «Роды человеческие»/
Проблемы женских тюрем и женского образования, и уродливого воспитания в советской школе, проблемы абортов и пьянства - все они уже как-то затронуты в первом номере женского журнала.
Нам представляется, однако, что не будет излишним преувеличением, если мы скажем, что в журнале есть не только описание катастрофы, но и попытки выйти из «шока», взглянуть на создавшееся положение по возможности не предвзято и объективно. В журнале - пр всем единстве настроения - существует /быть может, еще в скрытом виде/ многообразие смысловых перспектив и плюрализм точек зрения. На некоторых из них нам хотелось бы остановиться подробнее. Бросается в глаза, что в большинстве статей преобладает дух бунта. Понятно, что женщина хочет изменить сложившиеся социальные и психологические условия существования. Но бунт женщины идет дальше: это бунт не только против нашего бесчеловечного общества, но и против патриархата вообще, и, наконец, это бунт не только против общества, но и против природы: женщины изгоняют мужчин и остаются в идеальном государстве вместе с детьми /первая стадия бунта/, женщины отказываются от деторождения и, пытаясь сохранить свою самостоятельность, не хотят более быть женщинами /следующая ступень/.
Бунтующий и негативный характер большинства статей навязан тем, против чего бунтуют - самим нигилизмом советской жизни. Первый шаг на пути женской «эмансипации» сделан с оглядкой на ту реальность, в которой выросли с детства и яд которой сильно проник в сознание. Советскому человеку с детства внушают мысль о том, что он свободен. И хотя жизнь каждодневно разрушает эти иллюзии, идеал свободы остается сильнее многих других идеалов.
Итак, женщины стремятся заново эмансипироваться. Теперь уже по-настоящему, как кто умеет, стать свободными в той степени, в какой позволяет тебе твое чувство личности, твоя духовность, твой ум, твой талант. Советское общество /как всякое тоталитарно-филистерское общество вообще/ провозглашает семью ячейкой общества, для простого советского человека не существует другого прибежища и другого жизненного идеала. Грядущее поколение - вот оправдание моей в остальном бессмысленной жизни, вот забава в непроходимой скуке существования. И странно, если женщина вовремя не вышла замуж и не родила ребенка! - «...везде тебе уготована кара. Если ты не мать /с грязнейшей грязью смешали они святое это имя/, то или "старая дева" или потаскушка. Не мечись по лабиринтам, которые они построили для тебя - там тебя ждут лишь тупики!» /Р.Баталова/
Естественно, что на фоне такого понимания брака лучшие представительницы женского пола стремятся подняться над обыденностью и сохранить свою личную свободу любой ценой. Естественно, что беременность в этом контексте воспринимается как уродство, как чудовищная закрепощенность и несвобода: «Он же продолжает воспевать материнство. Он одарит тебя этим уродством, этой болезнью». /Баталова/
И совсем не вспоминается евангельское: «Женщина, когда рожает, терпит скорбь, потому что пришел час ее, но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир». Вместо этого: «Этот кошмар не кончился. Он теперь не кончится никогда».
Итак, первое, что делает бунтующая женщина - это отказывается быть женщиной и стремится стать выше «условностей» пола. Пример тому - статья Жанны Ивиной «С гомеровским величием и сафической чистотой».
«Я избрала поэтов истинных, - пишет автор, - для коих не важны ни принадлежность к той или иной нации, к тому или другому полу, к тому или иному земному возрасту». Далее: «Душа не имеет пола - вот основной тезис истинного Поэта. То, что нынче на Западе загадочно обозначают знаком "би"». Би-сексуальность следовательно - это полнота жизни и независимость от предрассудков. Статья Ивиной нам понравилась, но, пусть простит нам автор, мы используем эту статью как предлог для того, чтобы высказать несколько решительных мыслей против идеала «бесполости» и указать на те опасности, которые этот идеал несет с собой. Бисексуальность инфантильна /ведь ребенок не определен в поле./ Платоническая, «внеполовая», вневременная и внепространственная свобода - чаще всего продукт незрелости и невыявленности. Если детство затягивается, то взрослый может /что прекрасно показано в психоанализе/ стать откровенным или неоткровенным гомосексуалистом. Совершая открытость «би» роковым образом преобразуется в болезненное одиночество невротика, двусмысленность становится до скуки понятною.
Платонический андрогизм /в его культурном, а не монастырски-аскетическом варианте/ насквозь двусмыслен и гомосексуален. Улыбка Монны Лизы /к тому же усатой/ светится сквозь строки цитируемых стихов:
Есть женщины - их волосы, как шлем,
их веер пахнет гибельно и тонко
им тридцать лет, зачем тебе, зачем,
моя душа спартанского ребенка?
В цитируемых стихах находим весь «демонический» арсенал: и «вдохновенные соблазны», и «ироническую прелесть» и «темный рок». Соединение детского с бисексуальным еще раз мелькнет нам в них:
не женщина и не мальчик
но что-то сильнее меня
или:
В форме каждого злого пальчика
нежность женщины, дерзость мальчика.
«Это не пресловутый "секс"» - пишет автор - «это динамика пола, эквивалентная динамике души». Вот опять двусмысленное место. Исчезают, плавятся границы между телом и душой. Исчезают оттого, что ни тело, ни душа еще не созрели до самостоятельного существования, потому что эрос в младенчестве всегда нечист, всегда сублимирован, а душа живет за счет тела, а не за счет духа. Такова «полиморно-перверзная» динамика демонического. Демоническое - это одна из ступеней на пути женской эмансипации. Притягательный идеал для многих советских женщин, сверх-я которых воспитано на поклонении «прекрасной незнакомке» /архетип мазохистический - «Офелия»/ или на идентификации с Настасьей Филипповной /архетип садистический «Монна Лиза»/.
Интересно, что феминистическое движение на Западе /например, в Америке/ часто находит свою «спиритуальную» основу в возвращении к религиям матриархата. Поклоняются Деметре, Изиде, называют себя жрицами, устраивают шабаши ведьм, организуют общества Дианы, колдуют и ворожат. В самом деле, о чем мечтают западные женщины? - «Отказ от абсолютного постулата рациональности, допущение желаний, мечты, наслаждения, независимо от того, нарушают ли они общественные табу планомерности и организованности» /Сабина Цурмюль, Кураж 6/ Стать ведьмой - идеал западной феминистки.
И у нас этот идеал присутствует на первых стадиях процесса «освобождения», хотя бы в завуалированной форме - женщина ищет экзистенциальной раскрепощенности, она предается блуду, она издевается над условностями морали, опускается в стихию иррационального. Бессознательная, дионисийская стихия повсюду разлита в нашей жизни. Жажда опьянения и хаоса, смерти и безумия пронизывает все слои нашего общества, общества, потерявшего ориентир и лишенного возможности сознательно управлять своими действиями. Возвращение демонической, темной и ведьмовской спиритуальности - то, о чем мечтают западные феминистки - мы можем наблюдать на каждом шагу, женщины у нас давно перестали быть нежными и женственными, давно превратились в ведьм /«имя твое прозвучит в подворотнях, его упомянут в грязнейшей брани» - Баталова/.
С другой стороны, женщина обретает большую власть, она - повсюду рядом с мужчиной, она не боится самой грубой и грязной работы, кроме того, в обществе, лишенном целей и перспектив, у женщины всегда остается хотя бы «биологическое» оправдание - она может родить ребенка, на что не способен мужчина.
В нашем обществе, следовательно, парадоксальным образом осуществляется программа западных поклонниц Дианы: женщина, говорят они, всегда творец /она рожает/, мужчина - всегда тварь, он - вечный ребенок, его нужно жалеть и питать, но всерьез воспринимать вряд ли стоит.
Но здесь мне хотелось бы перейти к другой грани парадокса и назвать те явления, которые отличают развитие женского сознания в России от того, с чем мы встречаемся на Западе. Дело в том, что для множества женщин в нашей стране период «эмансипации» остался где-то в прошлом. В прошлом остался и бунт, и жажда свободы /негативной/, и презрение к условностям жизни. Период «демифологизации» кончился. И кончился не потому, что женщины остепенились, устали или смирились со своим рабским положением. Из состояния эмансипации вышли как раз те женщины, у которых чувство протеста было наиболее сильным, а жажда свободы совершенно безмерной. Они вышли из негативного, потому что как раз там не могли обрести себя как личности, как творцы. Женская эмансипация привела к парадоксальным результатам: самые эмансипированные женщины России оказались в наши дни в церкви. Заново открылись для них некогда осмеянные ценности, те, кто не мог подчиниться воле человеческой, с радостью подчинился Воле Божьей, те, кто не признавал ни богов, ни людей, покорились христианскому Богу, потому что нашли в нем Жизнь, и Истину, и Путь, и покорились Ему с готовностью отдать все, пожертвовать всем.
И новой, неотразимой красотой засияло имя Женщины-матери, женщины-Девы. Родившая Бога держит покров свой над Россией. Она - Царица Небесная - ныне невидимая Царица России, ибо по преданию приняла корону последнего, убиенного царя.
Вот кто поднимет наш ум и наше сердце над сомнительными и темными идеалами женщин-демонов, женщин-ведьм, вот, кто откроет нам вновь великую тайну и великий смысл брака, кто поднимет имя женщины выше других имен, ибо в Богородице впервые женщина поставлена выше ангелов. Кончился для русских женщин период хаоса и опьянения, начался период творчества, творчества в браке и монашестве. Кончился период обиды и отчаяния, пришло время любви, ответственности и жертвы. В церковь приходят ныне не только вышедшие из жизни старушки, но и интеллигентные женщины, глубже других пережившие весь жуткий опыт скепсиса, падения и отчаяния - опыт того, что у нас именуется эмансипацией.
То, что в западном феминистическом движении квалифицируется как унижение женщины, т.е. традиционные добродетели послушания, целомудрия и скромности, приобретают в современной русской жизни неожиданную привлекательность и силу. В самом деле - послушание абсолютной воле Бога выводит нас из состояния бесплодного эгоизма, открывает Реальность, делает слушателями бытия, целомудрие - возвращает единство нашей личности, а скромность и смирение помогают обрести внутреннюю красоту, преодолеть инфантильную истерию. В журнале «Женщина и Россия» будет существовать постоянный раздел «Женщина и Церковь», отдел, существенно отличающий русский феминистический журнал от западных.
Уже первый номер журнала выявил парадоксальность и сложность вопросов, связанных со становление женского самосознания в России, он выявил и разрушительные и созидательные тенденции в этом сознании, дал образ женщины бунтующей и женщины, пережившей бунт, женщины, отвергшей любовь, и женщины, открывающей ценность новой Любви, Любви, которая всему верит, на все надеется, все переносит.
Мы знаем, что журнал поможет нашим женщинам не только осознать мрак и несправедливость сложившейся ситуации, но и побороть свое чувство обиды, не ослепиться своей скорбью и болью, открыть свое сердце всем страдающим и победить страдания Любовью, ибо без любви - мы ничто.
Источник: Centre des Archives diplomatiques de Nantes. Inventaire: Saint-Pétersbourg consulat. 1973–1991. 599PO/2-33