Дело было в воскресенье. Примерно в 11 часов утра мне поступила информация из города о довольно необычном для того времени событии: на Дворцовой площади собирается митинговать ленинградская милиция! Митинги тогда уже были не в новость, но чтобы митинговали люди в погонах - это было впервые. Так что известие явилось экстраординарным и в известной степени чрезвычайным. Понимая, что на следующий день, в понедельник, мое руководство станет меня обо всем подробно выспрашивать, я решил поехать и посмотреть своими глазами.
С одним из моих помощников по дежурству прибыли к Дворцовой площади. Форма нам не полагалась, мы были в штатском, машину оставили в сторонке и пешком пошли смотреть, что же происходит.
В митинге принимали участие человек 150-200 сотрудников внутренних дел, не более, из них в милицейской форме и того меньше. Хотя нам сразу было видно, что и люди в штатском, которые находились в толпе митингующих, выглядели здесь своими, то есть также были сотрудниками милиции. Зрителей оказалось довольно много - в основном традиционно гулявшая по Дворцовой площади молодежь - они держались в сторонке, однако с интересом смотрели на происходящее и выражали сочувствие и поддержку милиционерам.
Александровская колонна была увешана лозунгами, в которых мы не нашли ничего крамольного - никаких выпадов по отношению к режиму, власти. Лозунги носили чисто экономический характер - просьбы о некотором (даже не о большом, а просто о некотором!) повышении заработной платы, об упорядочении системы отпусков, об улучшении положения с квартирами. За давностью лет точно не скажу, но звучало примерно так: «Милиционер не может нормально нести службу, зная, что в его квартире во время дождя на головы его близких протекает потолок». То есть вполне нормальные человеческие запросы, которые по форме их выражения я бы назвал твердыми пожеланиями - конкретно и без нажима. Пожалуй, чуть-чуть ближе к настоятельному требованию, но не в императиве. В общем, вопрос о создании нормальных человеческих условий работы, которые, насколько я понимаю, не созданы в милиции до сих пор...
Там же на площади мы увидели милицейское руководство - нескольких заместителей начальника Главного управления внутренних дел Ленинграда, которые стояли с краю Дворцовой, возле здания Главного штаба, и наблюдали за происходящим со стороны. Они, как я понял, находились в шоке от происходящего...
На мой вопрос, знали ли они о подготовке этого митинга, мне сказали, что да, что-то слышали, но теперь уже ничего сделать не могут и не представляют вообще, что здесь возможно сделать. Соответственно, не без волнения спросили меня, что в связи с этим будет предпринимать Управление КГБ.
Взяв на себя ответственность, я отвечал: «А ничего не будет предпринимать! Как старший оперативный дежурный, я не вижу в этих лозунгах и требованиях ничего крамольного или антигосударственного. Со стороны нашей милиции безопасности государства ничего не угрожает. Так я и доложу своему руководству. На мой взгляд, оно не будет предпринимать абсолютно ничего», - и затем со спокойной душой я вернулся на свое рабочее место.
На следующее утро, естественно, я доложил начальнику управления генерал-майору Виталию Михайловичу Прилукову свои впечатления о митинге, перечислил все виденные нами лозунги и требования, обрисовал обстановку. Мол, все было спокойно. Он тоже отнесся к происшедшему совершенно спокойно. Сказал: «Слава Богу, наших проблем я там не вижу». Мол, пусть милиция сама разбирается с этими вполне нормальными требованиями.
На том инцидент, казалось бы, был исчерпан. Я сдал дежурство своему очередному коллеге, сделал соответствующую запись в журнале... В это время раздался звонок по внутреннему телефону - звонил начальник ГУВД генерал-лейтенант Анатолий Алексеевич Курков, который за пару лет до этого был откомандирован в милицию из нашего управления КГБ и с которым мы были достаточно хорошо знакомы.
Узнав, что я побывал на этом митинге, он попросил меня зайти и доложить свои впечатления об увиденном, пояснив, что все утро пытается добиться каких-то разумных слов от своих заместителей, но те до сих пор находятся в полном шоке. Поэтому он имеет очень туманное представление, что же на самом деле происходило на Дворцовой площади.
Поскольку я относился к Анатолию Алексеевичу с большим уважением, то сразу к нему спустился и рассказал все подробно. Он заметно успокоился, хотя поначалу, что вполне естественно, был несколько взволнован. Это ведь создавался прецедент: до того в Советском Союзе люди в погонах никогда и нигде не митинговали. Когда он узнал, что и как там было, то у него, видимо, от сердца отлегло.
Я уже заканчивал рассказ, когда на столе начальника ГУВД зазвонил телефон правительственной связи. Курков снял трубку, ответил. Из его коротких реплик я понял, что звонит министр внутренних дел Союза ССР, которым в то время был партийный назначенец Вадим Васильевич Бакатин. Не стану уточнять, что всех этих присылавшихся в ту пору «на усиление» партократов кадровые сотрудники органов, мягко говоря, очень не любили.
Уважая служебную этику, я сделал движение к двери, но Курков махнул мне рукой, приглашая оставаться на месте, так как разговор наш еще не окончился. Телефон правительственной "ВЧ»-связи имел достаточно громкий звук, поэтому генерал отстранил трубку и сделал мне приглашающий жест послушать, что же говорит министр по этому поводу. Слышно было очень хорошо.
Что же я услышал? Из трубки раздавался даже не крик, а истеричный визг! Гражданин Бакатин - не могу называть его по-тогдашнему товарищем - визжал на высоких нотах на начальника управления, требуя в течение трех часов выявить всех виновников и инициаторов этого митинга и к 18 часам того же дня доложить, что все они - все! - уволены из кадров МВД. Кроме того, к этому же сроку начальник управления внутренних дел генерал Курков должен был доложить свои предложения о наказании целой группы должностных лиц, которых, по мнению Бакатина, следовало наказать за подобное чрезвычайное происшествие.
Курков выслушал все это очень спокойно, закурил, обронил только одну фразу, сказав: «Товарищ министр, я вас понял», - после чего положил трубку. Посмотрел на меня, вздохнул, развел руками и сказал: «Ну ладно уж, иди отдыхай, а я тут буду разбираться...»
Хотя в Ленинградском ГУВД и постарались «спустить на тормозах» кровожадный приказ министра, но все-таки человек шесть в течение пары дней уволили. Ряд сотрудников переводили с понижением или на какие-то участки работы, где человек не мог найти себя и которыми был неудовлетворен.
Хотя, насколько я знаю, там не было ни злонамеренных организаторов, ни вообще какой-то мощной организации. Митинг получился почти стихийным... А люди, которые были наказаны, были просто наиболее яркими и заметными. Двое из них сразу же попали на волне этих наказаний в большую политику - Николай Аржанников и Игорь, по-моему, Крамаренко. Они стали народными депутатами разных уровней, а после событий августа 1991 года даже были восстановлены в рядах органов внутренних дел.
Цит по: Дело было на Дворцовой -- Красная Звезда, 05.01.2002